«В результате конституционных изменений политическая система Армении станет более открытой, гибкой и внутренне сложной… Место какой-либо партии или личности в будущем парламенте сегодня не гарантировано», – обращаясь к собравшимся, среди которых в основном были его так называемые соратники, заявил Серж Саргсян.

Стоит заметить, что Саргсян в данном случае дал честную и искреннюю оценку, но при этом «забыл» отметить одно. Нет ни слова о том, что в условиях новой Конституции политическая система станет сложной прежде всего для него самого, в результате чего не будет гарантировано его же место в государственной системе управления.

Дело в том, что в условиях парламентской модели правления создать сверхмонопольную экономико-политическую систему (к которой стремится руководитель РПА) и удерживать всё в руках одного человека можно лишь при обладающем мощной общественной опорой национальном лидере. А Серж Саргсян, мягко говоря, таковым не является, так как не обладает свойственными национальным лидерам чертами. Он провалился во внутренней и внешней политике и обладает стабильным дефицитом легитимности, причем не только в обществе, но и в госаппарате.

Существуют три основные модели удержания власти при парламентской системе – диктаторская, авторитарная и демократическая.

Диктаторские режимы начала прошлого столетия в формальном плане были парламентскими – с доминирующей ролью одной партии и национальным лидером. В Германии были Национал-социалистическая партия и Гитлер, В Италии – Национальная фашистская партия и Муссолини, в СССР – Компартия и Ленин, а затем Сталин.

Каждый из указанных диктаторов в конкретный период времени обладал своей миссией и выступал в качестве реализующего общественный спрос лидера. Правда, они стали для человечества и возглавляемых ими наций напастью, но на том этапе они были востребованы. В случае Сержа Саргсяна эта модель исключена по ряду объективных и субъективных причин. Кроме того, Армения не обладает ресурсами по поддержанию подобных диктатур.

Общественного спроса на руководство Сержем Саргсяном не было, нет и не будет. Об этом ему прекрасно известно, но, в любом случае, он пытается вписаться в образ национального лидера. Но как бы «геббельский» агитпроп ни старался его пиарить и цепляться за «февральские тезисы», рассказывая сказки, все равно предать забвению произошедшее за последние 8 лет невозможно.

Если раньше в обществе было небольшое число тех, кто связывал с Саргсяном какие-то ожидания, то сейчас все поняли, что лишенный личной харизмы Саргсян не имеет никакой государственной миссии. Для него удержание власти и обеспечение интересов своего узкого окружения стали самоцелью, превратившейся в бизнес-проект. А это означает, что для него, действительно, настают трудные времена, поскольку новые правила игры сформируют новую ситуацию, независимо от кадровых или иного рода изменений.

Для Сержа Саргсяна настают времена неопределенности и нестабильности.

Он не Гитлер, Муссолини или Сталин, чтобы обладать той властью, которую он представляет. Саргсян не является авторитарным лидером даже по меркам ЕАЭС, так как и Путин, и Назарбаев, и Лукашенко обладают общественной опорой и легитимностью, которых добились достижением определенных результатов.

За период правления Саргсяна были зафиксированы лишь негативные результаты, самым показательным из которых является 300 тыс. эмигрировавших из страны.

Словом, Саргсян ни в одну из моделей не умещается. Не говоря уже о том, что Саргсян не является современным лидером западного типа.

То есть руководитель РПА не имеет тех черт, при помощи которых мог бы стать легитимным лидером и удерживать власть в своих руках без обладания широкими полномочиями. Это означает, что он должен вести партнерское управление, что не в его стиле, и объективные обстоятельства таковы, что руководитель РПА не может придерживаться демократического и современного парламентского правления, так как в его результате он не продержится в системе госуправления и дня. И об этом ему прекрасно известно.

Саргсян чувствует себя комфортно в окружении «безголовых» подчиненных, лишенных самостоятельности «олигархов» и превратившихся в «политические трупы» клиентов власти. Однако новая Конституция места для подобного комфорта не оставляет.

Саргсян ликвидировал институт избираемого президента, поскольку увидел, что проигрывает даже «эпосоведу», но сейчас встал перед новым вызовом. Он понимает, что в условиях новой системы вести заигрывания могут даже «безголовые» и «живые трупы». Не говоря уже об РПА. Те, кто сегодня рукоплещет Сержу Саргсяну и клянется ему в верности, скоро будут искать повод дистанцироваться от него и припомнить былое.

Сейчас Серж Саргсян обладает президентскими полномочиями и ему удается удерживать в зависимости различные крылья власти. Однако после 2017-го и в особенности 2018-го года он, образно говоря, выронит из рук ручку и печать и станет всего лишь членом РПА, чье политическое будущее будет зависеть от РПА-евцев и общего расклада политического поля. Последний же можно будет изменить таким образом, чтобы в результате широкой консолидации произошла бархатная смена власти.

Всё это означает, что нужно серьезно готовится как к работе по принятию нового Избирательного кодекса и оказанию давления на власти, попытавшись добиться максимальных уступок, так и к избирательным процессам 2017-го года.

Одно нужно констатировать четко: сфальсифицированным конституционным референдумом политическая борьба не завершилась, а набрала новый ход и приобрела новый характер. Есть реальный шанс для достижения позитивных изменений. Этот шанс нужно использовать.

Карен Акопджанян