Мое первое ощущение в эти дни – боль. Из года в год. В Цицернакаберде 1,5 миллиона становятся конкретными людьми – каждый армянин, каждый дом, каждая церковь становятся потерянной Родиной. Эта потеря пронизывает до костей и причиняет боль, терзая душу. Глухая, молчаливая и не отпускающая боль, живущая в памяти потомков. В памяти крови.

Второе ощущение – чувство несправедливости. Перехватывает дыхание от одной мысли, что спустя 105 лет все еще необходимо доказывать, заставлять, призывать, убеждать, чтобы признали то, что неопровержимо, очевидно и настолько явно. И за это время добавляются не менее жестокие и кровавые страницы: от погромов армян в Баку и Сумгаите, резни в Мараге – до зверств по отношению к мирным жителям села Талиш во время Апрельской войны.

Третье ощущение – сожаление о том, что мы так и не смогли на должном уровне удержать наш собирательный инстинкт самосохранения. Помимо боли, наша трагедия так и не стала национальной сверхзадачей по недопущению ее повторения, не сформировалось всеобщей бдительности, которой были бы обусловлены все наши решения и действия. Даже победоносная героическая Арцахская война, которая, казалось бы, должна была дать нам силы расправить крылья и стать стимулом для того, чтобы навсегда обрести общенациональную бдительность, так и не решила эту проблему до конца.

Свои размышления об истории и прошлом, о Геноциде армян и некоторых наших мифах я изложил в своей статье, которая выйдет завтра в газете «Аравот».

На фото: Вардгес Суренянц, «Попранная святыня», 1895 г. Полотно создано после резни Абдул-Гамида.

П.С. Символично, что когда нас, армян, хотят уничтожить, начинают с Церкви.

Со страницы в «Facebook» Микаэла Минасяна