Язык властей Армении не гибок, но зато груб и неотесан. Он полон фальши и «мутиловок», антиобщественен и антигосударственен.

Язык этот обличен в форму, но лишен содержания. Суть заявлений – в заключенной в них задней мысли.

Обязательным компонентом этого языка является демагогия.

Власти лгут, и делают это без зазрения совести.

Власти врут даже в том случае, когда, на первый взгляд, говорят правильные вещи.

Ниже приводим вашему вниманию расшифровку нескольких властных формулировок.

1. Конституционные изменения дадут возможность удержать государство от потрясений.

Авторы этой формулировки настаивают, что в истории новонезависимой Армении причинами внутригосударственных потрясений становились президентские выборы. Следовательно, утверждают «ориентированные на человека», если положение об избираемости президента будет ликвидировано, и мы перейдем на парламентскую форму правления, государство удастся удержать от потрясений.

Казалось бы, неплохая цель, и предлагается отменная программа, однако действительность в том, что после президентских выборов потрясения происходили не с государством, а с властной пирамидой, а это совсем разные вещи. Они отождествляют власть и собственные страхи с государством, поэтому проецируют внутривластные потрясения на государство.

В условиях несостоявшихся партийной системы и гражданского общества, а также крайней степени сращенности бизнеса и власти нашему обществу удается стать участником политических процессов лишь через президентские выборы.

Фактор общественного участия означает, что государство пока не погибло, что общественный организм (то же самое, что государство) пока обладает определенным запасом сопротивления и что, если даже власти не меняются, они вынуждены считаться с общественным мнением.

Итак, ликвидация института избираемого президента, то есть оставление общества за бортом политики, в среднесрочной и долгосрочной перспективе приведет государство к потрясениям, обеспечив в краткосрочном плане прочность властной пирамиды. Для живущих же курсом одного дня властей важно как раз последнее.

2. Новая Конституция позволит осуществить смену власти без потрясений.

В этой формулировке есть как блеф, так и правда.

Блеф в том, что, лишив общество реальной возможности участия в политических процессах, ты в действительности лишаешь граждан РА варианта смены власти без потрясений, оставляя лишь революцию.

Да и вообще, в случае наличия единого центра денежных и иных рычагов смена власти без потрясений невозможна. Она происходит исключительно с потрясениями, и во многих случаях с внешним вмешательством (примеров предостаточно: Украина, Египет, Ливия, Тунис, Киргизия, Ирак и др.).

Довольно типичным примером является также СССР. Руководство этой страны настолько изолировалось и отторглось от общества посредством «прочного парламентского большинства», что в конце смена власти сопроводилась развалом государства. Иными словами, в условиях переходной демократии, когда власти идут по пути изоляции, в конце это может стать причиной развала государства.

Следовательно, базарная и клиентская парламентская система, которую сегодня нам предлагают и которую сейчас хотят провести, в своей основе имеет код глубокой дестабилизации и является своеобразной миной под РА.

Что касается правды, вернее – полуправды, то непосредственным смыслом тезиса «смена власти без потрясений» является следующее: Серж Саргсян и его узкое окружение в реальности хотят демонтажа действующей властной системы, то есть смены власти, но не с той целью, которую преподносят обществу (сказанное подтверждают тенденции сверхцентрализации экономики и последовательного опустошения политического поля).

Дело в том, что поставлена задача не раскрыть кланово-олигархическую систему и сформировать многоцентричную и конкурентную экономико-политическую систему (как это заявляется), а ликвидировать даже внутривластную многоцентричность и сформировать один центр, во главе которого будут они, а в их подчинении – «властные» деятели вроде Эдуарда Шармазанова и Армена Ашотяна, а также «оппозиционеры» вроде Арама Завеновича Саркисяна, Давида Шахназаряна или Александра Арзуманяна. Само собой разумеется, что власть и оппозиция в этих условиях становятся условными единицами, подобно условным девственницам.

Проще говоря, доморощенные необольшевики хотят осуществить смену власти внутри самой власти, назвав это «антиолигархической» борьбой, но в действительности создав суперолигархическую систему во главе с «генсеком». Естественно, что в этом случае должен произойти масштабный передел собственности, со всеми вытекающими из этого последствиями (падение ВВП, рост бедности, сокращение инвестиций, эмиграция и др.).

3. Новая Конституция предоставит возможность сформировать институциональную власть и институциональную оппозицию.

Этот тезис отчасти был раскрыт выше, но поскольку для властей он является одним из излюбленных и преподносится с особым акцентом, коротко раскроем скобки.

«Институционализм» в действительности означает следующее: новая Конституция даст возможность сформировать единоличную и основанную на «прочном (стабильном) парламентском большинстве» власть, а также нерушимое единство «нестабильного «оппозиционного» парламентского куртизанства».

. . .

Таково реальное истолкование «искусного» языка властей.

Хотят создать королевство кривых зеркал, но огурец обладает строптивым нравом взрастать неправильно.

Карен Акопджанян